6 Книга: читайте на здоровье - 2

Не буду тянуть кота за хвост, да и, помнится мне, я вчера обещал выложить завершение начатой истории на следующий день, то есть – сегодня.

Что и делаю, с превеликим удовольствием.

Надеюсь, завязка настроила вас на соответствующий лад и концовка не вызовет разочарования “)

Рассказ был издан  прошлом году…

...
И мы ушли. А по дороге в отель долго препирались о том, что же произошло в лавке. Сеня был настроен скептически и смеялся над половиной моих высказываний, заявив непререкаемо, что книга эта – дурь для туристов, замануха для лохов, в которую вшиты обычные стерео-картинки. Когда же я попросил объяснить, что же было в книге, то он с удивлением воззрился на меня, словно я внезапно нашел что-то, что резко повысило мой рейтинг в соревновании «открытий».
– Нет, ну ты даешь, ты что – серьезно ни разу не видел? – недоверчиво спросил он, прищуривая глаза, словно ожидая непонятной каверзы.
– Не-а, я же не королевская библиотека, чтобы у меня в башке все было, – обычной отговоркой вызвал я в ответ легкую улыбку.
– Сейчас до компа доберемся, и покажу. Это просто – качну тебе парочку, там и разберемся.
Это оказалось и на самом деле быстро и просто. Придя в отель, Сеня первым делом включил ноутбук и, поколдовав там с полчаса, позвал меня к столу, на котором и возлежал его серебристый любимец.
– В общем, вот, смотри, – и жестом кудесника, от которого так и ждешь магического «престо-маджесто», он крутанул ноутбук экраном ко мне. На экране застыла картинка из помеси монотонных пятен, отдаленно похожая на недавно увиденную в лавке.
– Смотри в нее, только не на картинку, а за нее, как бы сквозь, расфокусируй взгляд и гляди,– тек его голос, а я замер, следуя советам, вперив взор в стекло экрана и ничего не понимая. Я тупо смотрел в экран и ничего не видел кроме пятен, – ничего, что было бы похоже на объемную картину, представшую пред моим взором в лавке старого китайца, ни-че-го.
Потом Сеня, чертыхнувшись от негодования, оставил меня на минутку. Как выяснилось – чтобы прикатить кресло из кухни. В это кресло он усадил меня, а сам встал за спиной, припав подобно змею-искусителю к моим плечам и нашептывая прямо в ухо:
– Расслабься, Коль. Расслабься… Смотри во-о-он туда, не на картинку, а в прорехи между пятнами, смотри, смотри, смотри-и-и-и-и… – монотонный тихий голос друга гипнотически уволакивал куда-то в забытье, и взгляд мой потек, засыпая… И тут я поймал, поймал момент разбегания цветной каши в объемную картину, которая была совсем не хаосом пятен – нет, она было объемной, словно я вглядывался в голограмму, которые здесь продавались на каждом углу. Я словно бы смотрел на впаянное в стекло мгновение замершего мира. Понимание, как это делается, пришло, и следующие картины, неспешно сменяющие друг друга на мониторе, уже не напрягали меня. Взор, единожды поймав иную точку зрения, видел всё, что таилось за цветной неразберихой, безо всяких усилий, лишь нарастало жжение в уголках глаз.
– Все, хватит. Глаза сломаешь, – резко захлопнул ноутбук Сеня. – С непривычки тяжело, я знаю… Жжет, и слезятся потом, не напрягайся, друже… Увидел же? Я ведь вижу, что да. Ты, прям-таки, залез туда, – усмехнулся он.
– Угу, – устало буркнул я. Глаза наливались жжением, и неудержимо тянуло в сон. – Я что-то спать хочу, часок не тревожь, а? – И я, как был, не снимая одежды, едва добрел до дивана, куда и рухнул, подобно срубленному дубу, всей своей массой вдавившись в подушки.
Снилась какая-то чушь. Во сне меня тянуло в разверстую пасть воронки, стенки которой были составлены из тех самых пятен, что располагались на страницах старинной книги. Они, словно жирные черви, извивались и переползали с места на место в бесстрастной круговерти, странным образом не желая срываться и падать внутрь провала. Может, они были самой воронкой, я не знал – ведь я спал. Чувство падения было осязаемым, словно я на самом деле падал с высоты в неведомую глубину. Забытое чувство детских кошмаров, когда падаешь в никуда, вдруг выплыло из глубин разума и словно мобилизовало, внезапно превратив падение в управляемый полет – я летел, летел вглубь, меж этих червивых стен. И в глубине постепенно вырисовывалась виденная днем картина: невысокий портик и фигура, неподвижно сидящая на краю ступенек. А потом сон прервался… Внезапно, словно кто-то отключил электроэнергию в кинозале, и он погрузился в кромешную тьму.
Я проснулся. За окном – явно не день, солнце видно не было. Хотя… Включил телевизор и, пробежавшись по каналам, удостоверился, что за окном тлело все же утро, а не вечер, как подумалось спросонку. Я проспал полдня и всю ночь, судя по затекшим рукам и ногам, даже не пошевелившись ни разу в поисках удобной позы, что для меня, упертого неженки, было достаточно-таки необычно. А потом вспомнился сон.
– Сеня, – крикнул я. – Се-е-е-нь, какого черта ты меня не разбудил? Семё-о-о-н. – Я позвал друга еще раз-другой, пока не понял, что в комнатах его нет.
Устало взгромоздив себя на ноги, я дотащился до ванной, где под тугими струями контрастного душа смог несколько прийти в себя, и под финал потоком ледяной воды довел кожу до посинения, а организм – до кондиции зайчика-энерджайзера. Растираясь полотенцем, побродил по комнатам, затем нарубил легкий салат из зелени и фетаки и позавтракал не спеша, наблюдая за тем, как Солнце ползло и ползло в зенит, занимая свое привычное место на небосводе. Семена не появлялся. Это было весьма странно, ибо мы расписывали наше времяпровождение буквально по часам, пользуясь доставшейся возможностью повидать мир. Потом внимание привлек ноутбук, так и лежащий посреди стола – там же, где я приклеился к нему вчера, погружаясь в новое знание. Он лежал и помигивал призывно маленьким зеленым глазком, явно показывая готовность продолжить общение, и я, недолго думая, прошествовал к нему и откинул крышку. Экран моргнул и явил мне картину, виденную вчера в магазине. Видно, Сеня вечером продолжил изыскания и нашел ее где-то, оставив на экране, желая поразить или подколоть...
«Плюс один, – усмехнулся я. – Зар-р-раза».
А потом я расслабился и посмотрел, как учил Сеня. И снова мир размазался вокруг, а экран потянул внутрь, являя начинающую уже надоедать картину древнего мира. Только что-то было не так, я словно смотрел на изображение изображения, слишком оно было не такое. Бледная тень отражения на воде, игра света на полотнище тумана… А потом я увидел нечто, что взорвало мозг. Я увидел там Сенину бейсболку, это явно была она; этого не могло быть, но это была она – цветная с обрезанным задником кепи, валяющаяся у портика.

В лавке старого антиквара я оказался спустя короткий миг. Как я туда бежал – не помню. Память сохранила лишь мелькающие отрывочно стоп-кадры разбрасываемых по дороге людей, вещей, колясок…
Где-то я умудрился стать причиной аварии – но меня там не было, нет…
Когда я увидел нереальную картину, то был уже в лавке, просто тело не успело туда добежать, но получилось это очень быстро.
И вот он я – дышащий, словно загнанный конь, стою перед старым китайцем и пытаюсь заговорить с ним, настойчиво заглядывая в глаза, таящиеся на старом лице, в глаза, которые вновь полны блеска и жизненной силы. И он смотрит на меня без вчерашнего страха, словно узнав что-то или смирившись с чем-то – я не знаю, а понимаю в этот миг лишь то, что он теперь стал выше в странном противостоянии
– Что... что это за книга? – хрипло выдавливаю из себя – Что это за чертова книга?! – Голос, несмотря на одышку, срывается на крик, знаменуя, что я на пределе.
– Это око дракона, человек, – будничным тоном произносит хозяин лавки, цепко удерживая меня взглядом. – Око дракона, которое никто не мог открыть. Давно... очень давно… Мой предок, тот, который принес его в семью, был одним из тех, кто видел его взор… Он пропал тогда… Я не знаю – как и почему он выбрал вас, почему ты смог его открыть, и почему ты еще в этом мире – мире людей. Его взгляд затягивает в себя, и ты становишься частью его мира, человек, – голос китайца тихо шелестел в сумраке этого выпавшего из реальности куска мира, где-то в глубине сознания поражая меня чистотой выговора, столь невероятной после вчерашнего лепета. – Многие даже живут там, в том мире. Мире дракона.
– Я... я, мой друг нашел на компьютере картинку из этой книги, он пропал, я видел его вещи внутри картины… Это чертовщина какая-то!
– О, – задумчиво роняет старик. – Друг. Это не совсем обычно, человек. Тебе повезло остаться здесь, в этом мире, но он теперь там, вместо тебя. Кто же знал, что и он тоже успел взглянуть в око?
И я срываюсь:
– Ты! Ты! Ты знал, старый пень, ты вчера уже знал, знал все и не сказал мне, нам, ни слова, ни грамма информации, что мы влезли в твою долбанную семейную сказку, в чертов глаз какого-то там дракона, которых не бывает на свете, не бывает… Не бывает!
– Она не должна была открыться, – печально произносит китаец.– Этого не должно было произойти, понимаешь, белый человек? Ты – чужой, чужак для нашего мира и народа. Я не понимаю, почему оно выбрало тебя, и почему потом забрало твоего друга через свою тень, отбрасываемую в мир.
И я с удивлением обнаруживаю вдруг, что сжимаю тощую шею старика, изо рта которого вырываются хрип и клекот, похожие на карканье старого дряхлого ворона, сдыхающего на своей куче мусора, а тонкие морщинистые руки скребут вокруг в тщетной попытке найти хоть каплю воздуха для взрывающихся от недостатка кислорода легких.
– Будь ты проклят, старик, – кричу я в закатывающиеся глаза. А в них внезапно открывается картина, мучавшая меня во сне – картина мутного смерча, затягивающего взор и меня самого со всем миром в придачу. И тут стойка пюпитра, наконец-то, не выдерживает многовекового издевательства и ломается. Может, это боги, свысока взглянув на нас, решают внести свою лепту – как бы то ни было, но пюпитр трескается, и, словно в замедленном фильме, книга летит на пол.
Массивная огромная книга, нереально легким, порхающим движением мятущегося мотылька ложится на пол и раскрывается от удара, слегка шевельнув при этом гривой страниц. Хотя, это уже не страницы, нет – из книги вытекает призрачный змей, китайский дракон с жемчужными усами на веселящейся морде. И глаза змея похожи на омуты вращающейся бездны, словно мир взбесился и решил поселиться в них… Вытекает, вытекает…
И вот безумные глаза заполонили всё вокруг и стали моим миром, разрывая сознание чуждыми мыслями и совершенно иным течением времени. Где-то далеко верещит старик, вновь вернувшись к своему птичьему языку.

Мир тает. Шум, топот, крики… Все уходит во тьму.

Теперь я живу на берегу моря, в легкой хижине, сплетенной для меня тонкими ловкими руками соплеменников старика. Они почитают меня. Вернее, не меня, а свою священную, вдруг ожившую во мне книгу, приходя изредка и обращаясь с вопросами, суть которых я плохо понимаю, но отвечаю. Отвечаю чуждым, но столь родным голосом пропавшего друга, который идет сквозь меня, откуда-то из разверзшейся во мне глубины.
Я вижу, что ответы понятны им, а голос ввергает в трепет. Что ж, пусть так. Я люблю смотреть на небо и море, ведь на них нет картин, расплывающихся под моим взором окном в другой мир.
Я думаю: что же будет, если я лишу себя зрения или жизни? Даст ли он сделать это, старый змей?

Этот вопрос – вот что мучает меня теперь.

________________________________________________________

Да, такая вот непонятная история.

А на самом деле – вы всегда знаете, что берете в руки, и что видите перед собой? Я в этом не уверен, как уже рассказывал не раз…

Поделитесь с друзьями, хорошо?.

Хотите быть в курсе, получайте обновление на электронную почту: