пятница, 3 июля 2015 г.

2 Иди сквозь огонь: Виссарион. Часть 2

развилка пути, куда пойти?

Ну что, кому-нибудь интересно продолжение рассказа? Если да, то читаем дальше ")

Начало рассказа -  здесь

– Через пятьсот метров поворот направо. – Бесстрастный голос навигатора прозвучал буднично и вывел его из задумчивости.
Игорь прокрутил дисплей навигатора, оценивая дальнейший путь. Осталось совсем чуть-чуть, по полям до поселка. И где-то там, на окраине, жила загадочная Пелагея.
Мария тоже встрепенулась, выходя из птичьего состояния, и стала осматриваться по сторонам, словно от её требовательного взгляда заветный дом должен был выступить прямо здесь и сейчас, как пресловутый лист перед травой.
Свернув, они потряслись по проселку еще пару километров, и въехали в деревню, или поселок, по официальному.
Деревня являла собой унылое зрелище, вдоль дороги стояли старые небольшие дома, с посеревшими покосившимися стенами и ржавыми крышами. Серые занавески в окнах, останки старой техники у заборов. Спящие на обочинах собаки довершали картину всеобщего запустения.
Но, все таки, кое-где виднелись подворья в которых ощущалось присутствие крепких хозяев – они выделялись и размерами построек и их новизной. В паре мест даже виднелись диски спутниковых антенн.
Игорь не спеша ехал по улочкам, подшучивая над Марией, снимая таким образом всё возрастающее волнение.
Картина снаружи нисколько не настраивала на радужный лад, наоборот – она ввергала в недоумение «А что мы здесь делаем?». Поглядывая в зеркало заднего вида, он видел, как на лице жены начинают проскальзывать похожие мысли. И гнал их, выдавливая из себя шутки-прибаутки.
Улица кончилась как-то внезапно. Они ехали по деревне, ехали, ехали – и вдруг уперлись в лес, съевший конец дороги. Сбоку стоял тот самый дом, к которому они и стремились.
Странно, но дом Пелагеи оказался совершенно неприметным. Ни старым, ни новым, а каким-то безвозрастным. Таким, на котором взгляд не задерживается, а скользит дальше по стене леса, отмечая лишь, что ничего выдающегося для обдумывания и оценивания в увиденном нет. Серые, давно не крашеные бревна стен, двускатная крыша, небольшая дверь сбоку от резных ворот, опять же – некрашеных. Неброские, еле виднеющиеся сквозь стекла окон занавески. Дом стоял так, что оценить его размеры совершенно не получалось – крытый двор съедал перспективу и задний план не просматривался.
Игорь вышел из машины и еще раз попытался оценить размеры хозяйства – ничего не получилось. «Интересный домик» – усмехнулся он про себя.
Но, они приехали не за этим. Открыв заднюю дверь, он помог жене выйти наружу, приняв бережно сына на руки. А Мария быстро приводила себя в порядок и пыталась расходить затекшие ноги. Попутно набираясь храбрости перед предстоящим.
А Висс вдруг протянул руку к дому и смешно протянул: «Бу-уу-у-у», звонко рассмеявшись после этого. И смех как-то мгновенно успокоил их натянутые нервы.
Они подошли к дверце, и Игорь понял, что доски воротин на самом деле крашеные, просто это была какая-то странная краска – бесцветная и прозрачная она покрывала доски, не пряча узор и структуру древесины.
Что ж, вот и настал тот самый момент. Неосознанно задержав дыхание, он подергал за шнурок, который свисал сверху воротины и уходил куда-то вглубь двора. И где-то далеко, словно на другом конце деревни, раздался приглушенный звонок колокольчика, такого, с каким бегает первоклашка на последнем звонке в школе.
Еле дыша, слушая все нарастающий гром сердцебиения, они стояли и ждали. А сын улыбался и довольно пускал пузыри, протягивая руки к шнурку звонка.
Игорь, по непонятно откуда взявшемуся наитию, поднял сына повыше и поднес к воротам. И Виссарион, будто умел это всегда, ухватил плетеный хвостик звонка и дернул.
В ответ послышались шаги. Пошаркивающие звуки приближались из глубины двора, не спеша, но и без задержек. Приближались, приближались. И вдруг дверь распахнулась, без скрипа и натуги – просто отошла куда-то вбок и внутрь двора. Перед ними предстала хозяйка дома.
«А может и не хозяйка» – подумал Игорь, пытаясь определить возраст женщины. Он подспудно ожидал, что Пелагея должна быть древней старушкой, похожей на Бабу Ягу из старых фильмов Роу. Но все было не так.
Пелагея не имела возраста, как и ее дом. Крепкая статная женщина за шестьдесят, или – за пятьдесят. А может – и за восемьдесят. С тяжелым венцом закрученной на макушке косы. Она была из породы женщин, воспетых старыми советскими фильмами – с суровым лицом и крепкими руками. И с бездонной теплотой в синих глазах. Руки она держала сложенными, ладонь на ладони. Платье из плотной ткани неброской расцветки, серая шаль на плечах – типичная сельчанка в возрасте.
– Здравствуйте, что ли, гости. – Голос хозяйки оказался сочным и глубоким, подобно тугому потоку воды под крутым яром. От него веяло такой силой, что Игорь даже опешил слегка. Как и жена. И снова обстановку разрядил сынишка, весело закричав и восторженно замахав руками, чем вызвал легкую улыбку у женщины.
– Мы..мы, – голос Марии рваной бумагой выталкивался из груди. Она кашлянула, вздохнула крепко и попробовала еще раз. – Мы к вам, Пелагея. Вот, сына привезли, беда у нас.
– Беда? – Хозяйка дома словно не слышала горя в голосе Марии и спокойно разглядывала гостей. – Беда, говорите… Кто прислал? – вдруг резко и властно спросила она. И глаза вдруг сделались строгими, как грозные очи на иконе богоматери, перед которой Мария зажгла свечи перед поездкой.
– Да старушка-добродушка, повстречались в доме больничном. – Мария сказала то, что должна была сказать, накрепко запомнив напутствия больничной незнакомки.
– Вот как, – в голосе Пелагеи прорезалось удивление. – Чем же ты её так при… – она оборвала себя на полуслове. – Входите, коли приехали. А беду за воротами оставьте, не по пути нам с ней, – усмехнулась она. – Давайте, давайте, не стойте столбом.
Она провела их в дом через чистый просторный двор, из которого было несколько ходов. Куда они вели – Игорь так и не понял. Видимо, в огород, а может и в стайки, он не был силен в деревенском укладе.
А в доме царила чистота. Вот чего-чего, а такой рафинированной чистоты Игорь не ожидал увидеть вообще. Сам воспитанный в почитании к порядку, тут он оказался не готовым, стереотипы подвели.
Высокий потолок, рассекаемый балками перекрытия, белейшие стены, с картинами и черно-белыми фотографиями, широкие подоконники и лавки под ними, круглый стол в центре комнаты – все несло на себе следы постоянного ухода. А напрашивающейся по ситуации паутины в углах – как и закопченных стен – так и не нашлось.
Игорь разулся, поозирался, и, направленный кивком хозяйки,  отправился к лавке, где и уселся.
Мария несмело вышла к столу, не зная, куда себя деть. А Пелагея все также продолжала разглядывать ее, словно решая нечто важное, или – выискивая в гостье что-то скрытое.
– Мария, значится? – полувопрос-полуутверждение прозвучал негромко и задумчиво, хозяйка наконец приняла решение. – Ну, распеленывай ребенка-то.
– А вы откуда…? – Мария растерянно замолчала, ведь старушка в больнице посоветовала не задавать глупых вопросов и принимать всё, как должное. – Я сейчас, сейчас я… – забормотала она, ища глазами, куда пристроить сына и одежду.
– Ты не суетись, касатушка, – знакомое слово подбодрило Марию. – Прямо на столе и располагай, я мальчонке сейчас подстелю, не переживай.
Пелагея выдвинула откуда-то огромный ящик, как оказалось – из комода. Достала оттуда белое махровое полотнище, размером с банное полотенце, и расстелила его на столе.
– Вот, сюда и клади. Авось не замерзнет. – Скупо улыбнулась она Марии.
Виссарион лежал на завитушках материи и белый цвет странной контрастировал с его волосами, словно на снегу выметнулись колосья ржи. Синие глаза цепко уставились на хозяйку, и Виссарион что-то залопотал. Подергивая руками и ногами, как все дети, он что то быстро курлыкал, и говорок этот лился бесконечным весенним ручьем. И завершился смехом. Почему-то по приезду он смеялся вообще много. Мария с надеждой посмотрела на хозяйку. А та с улыбкой разглядывала Виссариона.
– Ну и, в чем беда-то у вас? – спросила Пелагея, словно не веря в наличие каких-либо проблем у такого замечательного и веселого крепыша.
И Марию прорвало. Она рассказала всё, от начала до конца, припоминая сонмище пустых мелочей и несущественных деталей. Так был велено – всё, до изнанки. Да и – не будь указания, она бы все равно выговорилась по полной. Такова уж природа женская – делиться горем до дна, изливая до последних капель и удерживаясь, чтобы не нырнуть вслед за ними. Пелагея слушала внимательно, переводя взягляд с Марии на сына, а порой и на Игоря.
Когда рассказ дошел до описания недуга, выражение лица Пелагеи сменилось. Она недоверчиво посмотрела на Висса, ничуть не веря, что жизнерадостный карапуз способен внезапно превратиться в бессловесную одеревенелую куклу. Но прерывать Марию не стала. А Мария уловила смену настроения хозяйки и завершила рассказ, не вдаваясь уже в горестные перипетии хождений по мукам.
– Так, ну что же, давайте посмотрим, – старая женщина не спеша подошла к столу, на котором продолжал радостно размахивать всеми своими конечностями Виссариончик, похожий сейчас на маленького жучка.
Она наклонилась над малышом и всмотрелась ему в глаза, а потом протянула руку и провела по волосам. И тут что-то случилось. Ее словно качнуло порывом ветра, а дыхание сбилось, вырвавшись резким выдохом.
Пелагею ощутимо повело, и Игорь рванулся, было, поддержать и помочь, но ведунья властно махнула рукой, пригвождая гостя к неосмотрительно покинутой лавке.
– Ох, гос-с-с-поди... – изумленно, будто не веря, но теперь уже в совершенно иное, выдохнула Пелагея. – Ой ты, чудо расчудесное, да как же так-то, как я тебя не разглядела-то. Вот старая, совсем уже. Дожилась, – голос дрожал от внутреннего волнения. – Ох, и дожилась, вправду … – она повернулась к Марии, и та удивилась выражению лица хозяйки. Глаза Пелагеи светились радостью, да и все лицо стало расслабленно-мечтательным. Таким, каким оно бывает у людей в минуты вдруг обретенного счастья.
Пока ничего не понимая, мать переводила взгляд с ведуньи на малыша, который притих и внимательно наблюдал за хозяйкой дома, словно увидев в ней новую загадку. А Пелагея отряхнула руки, и взяла Виссариончика на руки, вместе с покрывалом, укутав его одним движением, легко и нежно. И плавным движением прижала малыша к груди. Так берет ребенка мать, привычно и без оглядки. И стала его покачивать, ласково глядя в глаза. А потом перевела взгляд на родителей.
– Вы почему сынишку назвали Виссарионом? – вопрос был неожиданным. – Имечко ведь из старых, не называют теперь так ребятишек-то.
– А мы у него спросили, – Мария несмело улыбнулась, не зная, как вести себя дальше. – Спорили с мужем, спорили, как сына назвать, он тогда еще не родился даже. А потом просто решили спросить у него. Взяли именник, Игорь руку на живот мне положил и стал читать – имя за именем, вслух. Громко и отчетливо, – она нервно засмеялась. – Не знаю, как такое в голову пришло, может, где увидели или услышали. В-общем, как только Виссарион произнесли – нас обоих теплом окатило, как солнышко взошло. И он меня, изнутри, как погладил. Не пнул ножкой, а как котенок – потерся так. И мы поняли – это вот его имя и есть. Просто поняли и всё. Странно как-то, – закончила Мария рассказ. – Вправду странно, мы к нему потом уже по имени обращались и разговаривали, и он всегда нам отвечал, тепло так. Правда-правда.
Пелагея улыбнулась.
– Вот и правильно, что сына послушали. Имя – оно силу имеет, и если неправильное выбрать, то жизнь наперекосяк пойдет. А вашему-то как раз это подходит, и только это. И не горе у вас, а счастье большое. Да только, счастье такое всегда тяжко нести. Вы хоть знаете, что имя означает у сына вашего, или нет?
– Нет, мы просто именник брали, там имена, по алфавиту, много-много. Всяких разных, половину и не слышали даже. А что?
– Да, ничего. Такого ребенка родили, который себе имя сам выбрал, и даже не посмотрели, что в нем, имени том. Ох, куда мир катится. – Пелагея вздохнула. – Дающий жизнь, вот что имя означает, что ребенок ваш выбрал. И не просто выбрал, а назвал себя, суть свою показав. Что с вас взять, городские. Идите за мной. Покажу я вам, то, что и сама не сразу увидела. Больно уж чудной у вас ребенок-то. Думала – и не увижу уже никогда, на старости лет, ан нет.
Пелагея повелительно махнула рукой в направлении дальнего угла комнаты, в котором вдруг обнаружилась проход в другое помещение.
Игорь недоверчиво посмотрел туда еще раз, он точно помнил, что там ничего не было, никаких проемов и дверей.
– Да вы не смотрите так, словно домовой привиделся. Не надо было бы, так и не увидели бы. Мой дом, что хочу, то и кажет, – усмехнулась хозяйка, глядя на растерявшихся гостей. – Пойдем, пойдем.
Виссарион заливисто засмеялся, и, выпростав руку, замахал в направлении прохода, показывая всем, что понимает всё-всё, о чем говорят вокруг него. Пелагея тоже рассмеялась, и плывущей походкой двинулась к проходу, покачивая малыша на руках. Мария с Игорем нерешительно пошли за ними.


Окончание следует

2 комментария:

Пожалуйста, поделитесь ссылкой на пост