среда, 31 августа 2011 г.

0 Алый - или, как рождаются образы для рассказа


Картина Родинка художника S.U.R. Рассказ Алый 
Интересное воздействие порой оказывают некоторые картины. Смотришь на них, получаешь наслаждение... 
И вроде бы на том и все, как предполагается. 
Вот  только образ, накиданный на бумаге или холсте, не отпускает.. 
У каждого настоящего художника получается, рано или поздно, нечто, что пробивает зрителя до мозга костей, влезает в голову, оседая где-то на синапсах и возникая временами в виде эха от эха. В-общем, другими словами - постоянно лезет в мысли. По разному. Просто воспоминанием, а то и навязчивой идеей.





Так вот. О чем это я? А, о влиянии визуальных образов на фантазию пишущего человека. Не буду уж совсем высокопарно -  на писателя.
Думаю, в любой картине зашит некий образ. Как в приснопамятном Черном квадрате Малевича о смысле и контексте которого написаны тонны всяких умных вещей. Вот только не знаю, что может вызвать лицезрение этой картины - какую фантазию она вытащит на свет божий. 
О, вот оно! Да, я и хотел сказать, что неважно какой образ довлел над мастером кисти (хотя он, безусловно важен для него самого и его исследователей, последователей и прочих присных), а  важно, что он будоражит своей картиной твое подсознание, взрывая рыхлые извилины буйством идей.
И - рождается нечто. Уже твое. Написанное, а не нарисованное. И, возможно, на первый (и даже на сотый) взгляд - не имеющее никакого соответствия тому, что находится на картине. Думаю, это уже не совсем и важно - функция исполнена, и на свете появилось нечто новое. 
Смотрите на картины почаще. На разные. Теплые и красивые, холодные и ужасные...  Разнообразие лишь увеличивает шансы...
Смотрите... Читайте.

 Нижеприведенный текст "родился" после лицезрения (очередного, надо сказать) картин замечательного томского художника S.U.R.  Иногда он устраивает персональные выставки, и нативное восприятие отличается от картинки на  мониторе в разы. Во многие разы...
Итак, рассказ порожденный образом в картины "Родинка".
(таки да - картина ни в коем случае - не иллюстрация к рассказу, не делайте такого заключения...  это просто хорошая картина, порождающая странные тени и отблески, как и многие другие вещи многих других мастеров)

Алый

Краски из этого мира пропали давно. Настолько давно, что само понятие красочности практически исчезло из языка и умов жителей древней планеты. Остались лишь смутные легенды о временах, когда небо было не таким. Просто не таким и всё. А каким – люди не знали. Потому что забыли слова о цветах.
Когда-то мир стал серым. Все оттенки серого наполнили его, став его сутью. Серой сутью серого мира.
Свинцовые небеса над бескрайними полями цвета праха. А может, это и был прах старого мира, каким-то чудом удержавшийся в реальности после неведомой катастрофы бытия? Никто не знал, история не сохранила подробностей. Да и сама история обесцветилась, ибо, что может оставаться интересным в сером мире? Ничего.
Серость обволакивала всё – умы, небеса, глаза, души. Всё.
Но существовали и Алые. Они…
Они сумели избежать серости, и это стало великим отличием Алых от всего сущего под небесами. Ибо имя свое эти создания получили за то, что их укутывали одежды, совсем не такие, как у всех. Они выглядели такими, такими… Иными. Алые одежды – так называли свое одеяние Алые.
Самих Алых никто не видел в лицо: его всегда скрывали глубокие складки клобука, накинутого на голову. А полы алых одеяний простирались далеко позади них, метя пол при ходьбе. И кто-то мог бы сказать, что это рясы, да никто уж и не помнил этакое слово. Как и то, что Алый – это цвет. Один из мириадов оттенков сущего, которыми одарены многие колыбели жизни в бескрайнем пространстве многомерного континуума. Многие, но не этот.
Когда появились Алые, никто и не помнил, людская память не сохранила этого. А ведь должна была: уж слишком невероятными казались они в этом мире текучих теней. А может, они жили тут с момента сотворения, кто бы знал. Кто бы знал…
Алые. Загадка, которую никто не хотел разгадывать. Потому, что люди всегда сторонились и боялись их. Боялись иного, веявшего от сгорбленных фигур в невероятного цвета одеждах. Одеждах, которые, казалось, высасывали всё живое из любого, кто оказался рядом с их обладателем. Ведь стоило приблизиться к ним, и даже серое становилось не серым, а просто мертвым. Мир превращался в призрак, морок, в котором жизнь напоминала о себе лишь бешеным стуком сердца в груди.
Так и шло, пока в мире не появилась она. Алейя. Странный ребенок.
Странность проявилась сразу, как только девочка родилась, громко взывая к тяжелым небесам всей силой маленьких легких. Слишком уж непривычным оказался взгляд новорожденной.
Взгляд – пусть и серый, как у всех остальных, но какой–то... Какой-то блеск, на грани ощущений, жил в ее глазах, и те, кто встречал малышку в этом мире, на миг замерли, погрузившись в столь необычный взор. Взор только что рожденного беспомощного существа, полного желания жить. Жить!
И люди дали ей имя, замирая от собственной смелости – Алейя. Не Алая, но и не просто ребенок. Дитя, чей взгляд на мир – иной.
Взгляд её, может, и казался иным, но ребенком Алейя росла таким же, как и все. Озорным в меру, любопытным. По-детски мудрым. Да и каким еще может быть ребенок? Но, бывало, девочка замирала в какой-то отрешенности и, казалось, раздвигала взором  границы окружающего, словно ища потайную суть. Суть, которая пряталась за покровом теней, окутавшим этот мир некогда.
А еще она рисовала. Да.
Алейя рисовала! Нечто утерянное, забытое в этом богами забытом мире – когда она брала кисточку в руки, вся округа собиралась вокруг и молча наблюдала за тем, как из-под мягкой кисти появляются до боли знакомые картины окружающего мира. Знакомые – да, но иные. Алейя меняла оттенки, и тогда знакомые предметы и пейзажи превращались в никем не виданные, будто что-то меняло их, извлекая сокрытую сущность. Но странного ребенка не удовлетворяли получающиеся картины. Дорисовывая, она часто плакала от бессилия и чувства чего-то несбывшегося. Скрытого. Того самого, что Алейя, как это часто присуще детям, хотела всей душой. Здесь и сейчас. Но этого не случалось.
И она рисовала, рисовала, рисовала. Рисовала…
Серые стены городка, в котором жила юная художница, вскоре превратились в продолжение мира. Стали зеркалами, в которых отражался другой мир. Серый, но не такой – более яркий, более светлый, более живой. Другой. Как Алые. А те часто приходили к этим стенам и вглядывались в них, выискивая что-то. Что Алые пытались найти в картинах, никто не знал, но люди видели, что они не находили искомого. Иногда они подходили к Алейе и молча отбирали кисть, разглядывая краску на ее кончике. И тогда девочку охватывала дрожь, страх пронизывал всё её существо. Страх, что кисть, ставшую частью души, сейчас заберут и она больше никогда – никогда! – не сможет создавать миры на стенах.
Как это произошло – никто не знал. Такого уже многие поколения не случалось в этом мире, полном праха. Серый пепел устилал землю мягкой пеленой, серый прах окутывал стены, давным-давно съев все углы и выступы. В этом мире просто не осталось возможности пораниться. Не о-ста-лось. Но это, все же, произошло. Может, злой рок, а может – гримаса фортуны.
Алейя разглядывала свою руку, по которой, медленно набухая, скатывалась капля чего-то иного. Не серого – алого. Алого! Алого!!! И в маленькой художнице что-то взорвалось. Крепко сжимая кисть, она устремилась к стенам, прячась по пути от сгорбленных фигур в рясах. Фигур, которые всё чаще появлялись возле зеркал мира, так она называла свои творения. Что-то подсказывало – нужно избегать носителей Алого в этот миг.
Миг катарсиса.
Миг видения.
Её нашли лишь на другой день. У стены, с измочаленной кистью в маленькой руке. А по другой руке все ещё сбегали капли Алого. Её Алого. Стекали из раны, которой она старательно не давала закрыться тупым концом кисти. А на стенах цвели алые цветы. Цвели под алеющим в розовом небе солнцем, и алые лучи вырывались наружу, прямо в этот мир.
И там, куда падали лучи, мир изменялся. Толпа недоуменно смотрела на алый цветок, распустившийся напротив стены, и не понимала того, что видит. Алый цвет пришел в этот мир, но люди не видели. Еще не видели. Но свет нарисованного чистой кровью Солнца добирался и до их глаз. И в них что-то проснулось. Что-то. Не серое. Иное. Настоящее.
Алых больше никто не видел. Нашлись лишь длинные плащи в опустевших жилищах. Не Алые, а уже серые, они истекали серыми же тенями. И тени эти, выползая из проклятых домов – сгорали. Сгорали под яркими лучами Солнца. Уже не нарисованного, нет.
Настоящее Солнце пришло в старый мир после долгой ночи и принесло с собой все цвета.
      И лишь одна не смогла увидеть ожившие цвета. Та, которая призвала их, отдав свою суть этому миру. Пусть память хранит ее имя.
***
В посте использовано изображение картины томского художника  (с) S.U.R. "Родинка"

Понравилось? Поделитесь с друзьями, хорошо?


Хотите быть в курсе, получайте обновление на электронную почту:

0 коммент.:

Отправить комментарий

Пожалуйста, поделитесь ссылкой на пост