Начало сказки здесь.
... На берегу царила неразбериха. Там стоял громкий-прегромкий гогот – это пингвины кричали, выражая свой восторг и поддержку детишкам, совершающим сегодня первое погружение в воды холодного моря.
Маленькие пингвинята смешно разбегались, а потом падали на пузико и скользили по ледяному торосу, выступающему над морем. И в самом конце их выбрасывало со льда высоко в небо. Пингвинята на короткое мгновение познавали чувство полета, а потом плюхались в воду. И их сразу же охватывало необычное чувство – они попадали в другую, но такую родную стихию, подвластную их желаниям.
Малыши рассекали плотную воду, словно бы и не замечали ее, море было как небо, и они летали в нем подобно стаям морских птиц. Море было вторым домом, дарящим эйфорию полета, чувство скорости и неуязвимости. Таким родным, таким близким. И мало кто из них помнил сейчас, что под водой таятся и неприятности, способные принести боль и даже лишить жизни. Море было бездонным и бескрайним, и в нем было место всем и всему.
Лахти подвел Туки к гомонящей толпе его сверстников и легко подтолкнул вперед.
– Иди, не бойся, вода принимает всех, это не сложно, не бойся.
– Я не боюсь, – гордо ответил Туки. – Ты же знаешь, я хочу побывать там, всей душой.
– Тогда – вперед! – засмеялся Лахти.– Вперед, внучек.
Туки встал в длинную шеренгу маленьких первоиспытателей, таких же, как он, готовящихся к погружению в новый мир. Очередь продвигалась быстро, ведь не было ничего трудного в этом веселом процессе, заканчивающемся шумным плюхом в воду. И вот, он уже на вершине горки, с которой предстоит скольжение в неизвестность.
Туки разбежался и бросился всем телом на ледяной желоб. Скользкий лед был отполирован за долгое время многими, и Туки очень быстро несло вперед, к воде. Скольжение было занятной штукой – он и раньше скатывался со снежных уклонов, но здесь лед был так раскатан, что это походило на полет, а потом ощущение стало явью – он взлетел. И на миг ощутил, как теряет вес. А потом бултыхнулся в воду, и понял, что полет не прекратился. Туки кувыркался и кружился в воде, словно рыба. Нет – словно птица в небе. Но вокруг вились разноцветные рыбки, и Туки понимал, что на самом деле – это море. То самое, в котором пропала мама. И он закричал от горестных воспоминаний. Но вода заглушила крик, лишь рыбы испуганно порскнули во все стороны.
А потом радость парения оттеснила горе, куда-то вглубь, и Туки весь отдался наслаждению. Он ввинчивался вглубь моря, следом за рыбами, и летел вниз, параллельно стене льда, источенной темными ходами, уходящими неведомо куда. «Вот бы полетать по этим лабиринтам» – подумал Туки. Но вспомнил, что это делать нельзя. Потом, когда он вырастет и станет взрослым – вот тогда можно делать, что хочется. А сейчас – нельзя. Набрав скорость, он сделал петлю в глубине и устремился назад к свету.
Попутно он даже поймал и съел парочку рыбешек, это получилось само собой, и теперь он знал, что никогда не будет голодным, ведь источник еды рядом, стоит лишь нырнуть в море.
Выскочив на поверхность воды, Туки огляделся и увидел, что заплыл довольно таки далеко. Под водой он забыл обо всем, настолько пленяло чувство полета, и слабый голос Лахти еле-еле долетал до него, призывая возвращаться на берег. И вдруг голоса стали громче и беспокойней. В них прорезались страх и боль, и все они призывали быстро плыть на берег, быстро-быстро. Туки не понимал – почему, пока не увидел невдалеке стремительно рассекающий воду большой треугольный плавник.
Он сразу понял, кому принадлежит этот плавник, и поплыл изо всех сил к берегу, стремясь убежать, оторваться, спастись. И успел. А вот другим повезло меньше. На берег вернулись не все. Потерявшие детей пингвины толпились у кромки воды и проклинали злобных косаток, выбравших именно этот день среди других, словно нарочно.
А вверху равнодушно парили птицы. Дальним родственникам пингвинов было все равно, как и морю.
Лахти обнял Туки, а потом осмотрел его, словно боялся, что тот оставил часть себя в море. Так они стояли у берега и смотрели на море, а потом решили пойти домой. Праздник закончился.
И тут кто-то из потерявших детей пингвинов закричал: « Смотрите, Этот вернулся, а наши дети – нет». В их криках вдруг прорезалась ненависть, отметающая боль утраты, помогающая забыть несчастье.
«Смотрите, какой он страшный… смотрите… смотрите… какие у него глаза, он просто уродец… даже косатки испугались его… а может это он позвал их?» – так кричали они и пихали Туки плавниками. Они причиняли ему боль, чтобы забыть о своей.
«Уро-о-о-од», – скандировали они. – «Прочь от нас. Про-о-очь!».
Лахти растерянно смотрел на соплеменников, обычно спокойных и даже равнодушных ко всему, теперь превратившихся в озлобленных монстров. «Это ведь ребенок», – прокричал он, но никто не слушал. Мнение седого старика, живущего на окраине стойбища, никого не интересовало. Пингвины злобно галдели и гнали, гнали их все дальше и дальше от стойбища. И кричали, что им больше нет места на землях стойбища.
Так случилось то, чего Лахти больше всего боялся – Туки изгнали, а вместе с ним прогнали и его приемного деда.
Туки смотрел вслед уходящим домой пингвинами и плакал. Он плакал совершенно беззвучно. Слезы скатывались от больших глаз, устремлялись вниз ко льду и замерзали там маленькими солеными кристалликами.
Маленький пингвин не понимал, за что их с дедом вдруг прогнали, прочь, крича такие страшные и обидные слова вслед. Что-то здесь было не так. И это требовало ответа.
– Лахти, почему они так с нами, со мной? Почему? – спросил он у деда, требовательно глядя ему прямо в глаза.
– Ох-х, внучек. Не думал я, что так случится, надеялся, что все будет не так.
– Что значит «не так», что не так?
– Ты другой, малыш... Чуточку иной – не такой как они, не такой как я. Не такой даже, как твоя мама, понимаешь? И при этом – ты пингвин, как все мы. Вот, такая беда у нас с тобой.
– Но, почему же ты не говорил мне об этом, что я другой? Не такой, как все. Почему?
– Понимаешь, малыш… Если бы племя не заметило твоей инакости, то ты и сам бы не узнал о ней. По крайней мере – так быстро, и вот так жестоко. Быть может, что и вообще бы не обратил внимания никогда. Ведь бывают совсем белые пингвины, значит – бывают и пернатые. Просто, очень мало. Но о таких, как ты, я не слышал, хотя прожил уже немало. Привыкай к этому, теперь от этого никуда не денешься. Мы как-нибудь продержимся, не переживай. Мы и так жили на краю, так что ничего и не изменится, просто теперь будем ходить к морю другой дорогой, я знаю их немало. Ты должен вырасти и набраться сил, чтобы доказать, что достоин уважения. А еще ты должен выучиться плавать лучше всех. И чем быстрее ты выучишься, тем быстрее мы с тобой сможем отправиться на другие стойбища, чтобы узнать, есть ли еще где-нибудь подобные тебе пингвины.
– Хорошо, – решительно сказал Туки.– Я научусь, быстро-быстро, я буду самый-самый…
-Да, ты будешь самым-самым… – грустно улыбнулся Лахти. – Значит, так тому и быть.
И день за днем они стали посвящать учебе. Теперь Туки не просто купался и ловил мимоходом рыбку. Нет, теперь он учился летать в воде, как настоящая птица. Ловя течения и совершая головокружительные кульбиты. И всегда рядом находился Лахти. Ведь дед был намного опытнее ученика. И теперь передавал внучонку все премудрости подводной жизни. Иногда они гоняли вдвоем стайки рыб, кружа вокруг них, сбивая в тугой шар. А когда рыбы собирались в такой шар, пингвины резким взмахом плавников влетали прямо в центр – и наслаждались чувством превосходства над глупыми, но очень вкусными рыбешками.
Постепенно Туки становился все больше и сильнее. Лахти уже не поспевал за ним под водой и просто подсказывал, плавая неподалеку от резвящегося внука.
Межсезонье уже давно прошло, и небо стало льдисто-голубым, таким же прозрачным , как море под ним. Туки часто поглядывал вверх и спрашивал деда, куда же подевались стаи рыб, которые в детстве заполняли все небо.
– Неужели рыба уплыла с неба? Или ее всю съели? Как же тогда там моя мама и другие пингвины, как?
-Ох, Туки, – ворчливо отвечал внуку Лахти.– Ты снова о них. Я же сказал тебе, рыба уплыла в другие моря, чтобы породить там новых рыб. Придет время и небо снова будет заполнено ими. Однажды ты поднимешь глаза и опять увидишь блистающие чешуйки.
– А как же мама? Если вся рыба уплыла?
– Так ведь небо большое, малыш. Там можно уплыть куда угодно. Вслед за рыбой, или еще куда-нибудь – куда хочется. Представь себе – куда захотел, туда и поплыл. Вот подрастешь, и тоже поплывешь, куда захочешь.
– Я уже вырос, Лахти. Посмотри, какой я большой и сильный!
Туки разбежался и прыгнул в воду, а потом нырнул и выскочил из воды высоко-высоко, крича от радости:
– Смотри, Лахти, смотри-и-и! Я быстрый, я ловкий!
И снова нырнул в глубину.
А Лахти стоял на берегу и смеялся. Он смотрел на своего приемыша, и вдруг понял, что и на самом деле – Туки уже вырос, и теперь счастливо смеялся от осознания этой мысли.
– Да, Туки, да! Я вижу!
/продолжение следует.../
Понравилось? Поделитесь с друзьями, хорошо?
0 коммент.:
Отправить комментарий
Пожалуйста, поделитесь ссылкой на пост